Беседа с первым заместителем председателя Сената Олий Мажлис Республики Узбекистан, ректором Университета мировой экономики и дипломатии Садыком САФОЕВЫМ.

— Садык Салихович, после 2016 года Центральная Азия фактически обрела новое лицо. Я имею в виду изменившийся статус региона на международной геополитической арене. Предлагаю начать разговор с вашего взгляда на эти перемены.

— Действительно, в последние годы происходящие в Центральной Азии изменения становятся предметом обсуждения среди ведущих мировых политиков — и на то есть веские основания. Прежде всего, это свидетельствует о растущем интересе к региону. Во-вторых, столь стремительные преобразования на такой обширной территории за столь короткий срок — явление редкое в мировой истории, как мне представляется.

Вернемся к 2016 году. Если вспомнить ситуацию того времени, Центральная Азия находилась в тревожном состоянии: конфликты и противоречия, нездоровая конкуренция между странами региона становились все более острыми. Несмотря на то, что с момента обретения независимости прошло уже 25 лет, вопросы делимитации границ до сих пор оставались нерешенными. А ведь именно неопределенность в этом вопросе становилась источником межгосударственных разногласий. Когда границы не обозначены четко, обе стороны вправе выдвигать претензии. Один говорит: «Это наша земля», другой утверждает то же самое — и ситуация заходит в тупик.

Одним словом, положение было крайне сложным. С одной стороны, это становилось потенциальным источником нестабильности. С другой — все понимали: государство не может считаться полноценным субъектом международных отношений без четко определенных и признанных границ.

К сожалению, в те годы государства региона — точнее, их тогдашние лидеры — не были готовы к конструктивному диалогу. Упрямство политических элит, неспособность мыслить стратегически и заглядывать в будущее, а также неэффективное использование дипломатических ресурсов привели к тому, что вопрос границ в Центральной Азии оставался предметом острых и порой опасных споров.

Это, разумеется, сформировало у международного сообщества представление о Центральной Азии как о регионе, не достигшем политической зрелости, не готовом к диалогу и конструктивному взаимодействию. Бросалось в глаза отсутствие взаимовыгодного подхода к решению важнейших для всех стран региона вопросов.

Так, до последнего времени не существовало ни общей стратегии, ни полноценного диалога по совместному использованию трансграничных водных ресурсов. А между тем именно эта тема нередко становилась причиной острых разногласий и формировала почву для ситуации, близкой к открытому конфликту.

Реальность, которую мы все наблюдали тогда, заключалась в том, что каждая страна, образно говоря, тянула одеяло на себя, никто не думал о коллективных интересах. Простая истина о том, что устойчивое развитие региона возможно лишь через солидарность и объединение усилий, попросту игнорировалась. В таких условиях трудно было опровергнуть мнения и прогнозы экспертов о стратегической неопределенности будущего региона.

И нельзя было считать безосновательными оценки, согласно которым Центральная Азия стояла на пороге серьезных военных столкновений, а развитие событий могло пойти по взрывному сценарию.

Именно в этот непростой момент наступил перелом. К власти в Узбекистане — стране, играющей ключевую роль в регионе и имеющей границы со всеми соседними государствами, — пришел лидер нового поколения — Шавкат Миромонович Мирзиёев. По моему глубокому убеждению, он с самого начала ясно осознавал как масштаб накопившихся проблем, так и необходимость срочных, решительных шагов.

Именно поэтому с первых дней своей деятельности он предложил принципиально новый подход и конкретную программу действий. Сегодня мы вправе с уверенностью говорить: все это стало основой той самой доктрины

Президента Мирзиёева в отношении Центральной Азии, о которой теперь говорит весь регион.

Доктрина — это целостная система взглядов и действий, отражающая стратегическое видение. История хорошо запомнила такие понятия, как доктрина Трумэна, Брежнева, Рейгана. Сегодняшний процесс, который мы наблюдаем в Центральной Азии, справедливо можно назвать доктриной развития региона XXI века, основанной на принципах добрососедства, взаимного уважения и стратегического партнерства.

Я убежден: именно благодаря доктрине Мирзиёева ситуация в регионе изменилась кардинально.

Прежде всего, был восстановлен межгосударственный диалог. А ведь именно диалог является ключевым элементом любой успешной региональной политики. Мы начали обсуждать между собой даже самые острые и чувствительные вопросы.

Уникальность этой доктрины заключается в том, что она исходит из понимания Центральной Азии как единого пространства с общей судьбой. На самом деле ни одно государство не может добиться устойчивого прогресса в одиночку. Мы настолько взаимосвязаны, что любая проблема, возникшая в одной из стран, неизбежно отразится на других. И наоборот — успехи одной из стран позитивно сказываются на положении всего региона.

Конкуренция существует всегда и везде — это естественно. Но все зависит от ее характера. Если она строится по принципу «я лучше тебя», перспективы остаются туманными. А если она основана на стремлении к общему благу, единству и взаимной поддержке, тогда открываются новые горизонты. Именно эта стратегия лежит в основе доктрины Мирзиёева.

На деле упрямство и попытки диктовать условия в духе «будет так, как я сказал» — самый легкий, но и самый опасный путь. Как я уже отмечал, он ведет в тупик. Здесь важно помнить о втором, не менее важном аспекте: когда решение принимается совместно, с учетом всех позиций и существующих проблем, — это и есть путь в будущее. Но для этого необходимы не только политическая воля, но и высокое мастерство ведения диалога.

Для наглядности приведу один из ключевых примеров — водная проблема. До 2016 года складывалось впечатление, которое со временем укоренилось как реальность: в этой «игре» обязательно есть выигрывающие и проигрывающие. Но такой подход не является решением. Напротив, он представляет собой прямой путь к потенциальной нестабильности в регионе.

Президент Мирзиёев предложил иной, конструктивный вариант: давайте выработаем общий подход, при котором выигрывают все. Такой подход не только отвечает интересам каждой из сторон, но и, что особенно важно, устраняет саму основу конфликта. Это и есть упреждающая дипломатия — дипломатия нового качества.

Мир оценил этот шаг. В результате политики взаимности в международный политический лексикон вошло новое выражение — «дух Центральной Азии». И сегодня международное сообщество, ведущие державы, соседние государства в один голос признают: автором этих перемен является лидер Узбекистана, наш Президент Шавкат Миромонович Мирзиёев.

— Дженнифер Брик Муртазашвили, директор Центра управления и рынков Питтсбургского университета, исследователь, много лет изучающая Центральную Азию, в одном из интервью так охарактеризовала нынешнюю геополитическую картину региона: «Настало время увидеть Центральную Азию такой, какая она есть. Это уже не постсоветское пространство. Это — Евразия. Думаю, на Центральную Азию до сих пор смотрели через постсоветскую призму. Но на нее не смотрели как на сердце евразийского суперконтинента». Близкую по духу мысль в прошлом году на своей странице в социальных сетях выразил и известный российский историк и антрополог Сергей Абашин. Комментируя успехи Узбекистана на Олимпийских играх в Париже, он писал: «Олимпиада 2024 года стала событием исключительной важности. И не из-за обсуждений гендерных тем или искусства, а прежде всего благодаря великолепным результатам стран Центральной Азии, особенно Узбекистана, занявшего 13-е место и завоевавшего 8 золотых медалей. (Напомню: помимо олимпийских достижений, узбекские шахматисты в последние годы также стабильно входят в мировую элиту). На языке спорта мы видим, как страны Центральной Азии становятся значимыми и признанными игроками на общемировом уровне — и осознают свою субъектность. Это подлинный исторический сдвиг — как в мире, так и на постсоветском пространстве. Естественный процесс, который будет развиваться и дальше». Думаю, вполне очевидно, на что указывают оба исследователя. Как вы считаете, в чем сегодня проявляется тот факт, что регион действительно становится самостоятельным политическим субъектом, или, говоря еще прямее, превращается в важного актора мировой политики?

— Ваш вопрос важен как с практической, таки с теоретической точки зрения. Сегодня многие до конца не осознают масштаб происходящих изменений. Центральная Азия как единый регион начинает ощущать свою историческую и культурную идентичность — и одновременно с этим представляет себя миру заново.

С мнением упомянутых вами ученых согласны и другие авторитетные эксперты. Например, профессор Принстонского университета, известный исследователь Бернар Льюис, признанный во всем мире специалист по Центральной Азии и исламскому миру, в одной из наших бесед отметил: «Сегодня регион вновь сияет на геополитической карте мира как часть более широкого цивилизационного пространства, как это было в древности и в Средневековье. Центральную Азию все чаще воспринимают как неотъемлемую часть Ближнего Востока, Индийского субконтинента и Дальнего Востока. Смотреть на нее исключительно сквозь призму границ бывшего Советского Союза или советской империи уже недопустимо».

В этой связи хочу подчеркнуть одну крайне важную, стратегическую мысль Президента нашей страны: «Афганистан — неотъемлемая часть Центральной Азии». Если мыслить в категориях старого постсоветского подхода, Афганистан — это «другой» мир. Но с учетом современной реальности все выглядит иначе. Афганистан — часть нашего общего пространства. Как можно «отрезать» от карты страну, с которой нас связывают общие реки, природа, культура и историческое прошлое? И что еще важнее — с которой мы делим торговые коридоры и инфраструктурные маршруты.

Еще одна ключевая мысль, которая все чаще звучит на международной арене из уст главы государства: «Афганистан нужно рассматривать не столько как источник угроз, сколько как источник возможностей для всего региона». Стабильность в Афганистане выгодна всем. Во-первых, партнерство и мир в этой стране станут воплощением многолетней мечты самого афганского народа. А для нас — это открытие двери в пространство спокойствия, устойчивого развития, экономических и политических перспектив.

Не секрет, что нынешняя ситуация в Афганистане подобна стене, отделяющей нас от Южной и Юго-Восточной Азии. Если там установится стабильность и будет реализован трансафганский транспортный коридор, путь Узбекистана к мировым рынкам сократится в три-четыре раза.

Сегодня логистические расходы в структуре нашей внешней торговли составляют 20–25 процентов — это колоссальные цифры. Ближайший морской порт находится в трех тысячах километров. И я без преувеличения скажу: в мире нет другой страны с настолько ограниченными логистическими возможностями. В то время как основа современной международной торговли — это порты и прямой выход к открытому морю.

Если Афганистан «откроется», это станет для нас колоссальной возможностью. Народ почувствует облегчение. Повысится уровень благосостояния. Экономика получит долгожданный доступ к глобальной транспортной инфраструктуре.

Если же вернуться непосредственно к вашему вопросу — как правильнее сегодня называть наш регион, где народы живут уже тысячи лет: Центральная Азия, Мавераннахр, Туркестан — дело, на мой взгляд, не в названии. Главное — чтобы у региона была единая идентичность.

И в этом контексте возникает справедливый вопрос: у Европы есть общая идентичность, почему Центральная Азия не может иметь такую же основу? Кто-то может возразить: «В регионе не говорят на одном языке». Но ведь и в Европе множество языков — и это не мешает ей быть объединенной. У Европы есть общее историческое наследие, схожие культуры, ценности. Это и есть европейские ценности.

У Центральной Азии тоже есть свои глубоко укорененные ценности. И никто этого не может отрицать. Уважаемый Шавкат Миромонович Мирзиёев опирается именно на этот фактор. И это имеет принципиальное значение.

— Один цикл работы Консультативного совета глав государств Центральной Азии завершен, стартовал второй. Возникает закономерный вопрос: не пришло ли время институционализировать этот формат?

— Интеграция и институционализация — это не просто технические термины, а сложные процессы, за которыми стоит колоссальная политическая и историческая ответственность. Они требуют зрелости, высокого уровня взаимного доверия и согласованности действий.

Почему Европа стала Европейским союзом? Потому что на этом континенте была выстроена единая система, выработаны общие принципы, нормы, ценности. Это — результат длительного и последовательного исторического пути.

Центральная Азия, по моему убеждению, только начинает этот путь. И вместо того, чтобы преждевременно форсировать создание наднациональных структур, стоящих над суверенитетами, нам сегодня важно сосредоточиться на углублении реального взаимодействия — в экономике, транспорте, безопасности, гуманитарной и культурной сферах. Именно об этом следует думать в первую очередь.

И очевидно, что под руководством Шавката Миромоновича Мирзиёева в этом направлении ведется масштабная, системная работа.

Недавно в Университете мировой экономики и дипломатии состоялась презентация книги, посвященной истории узбекской дипломатии. На этом мероприятии Чрезвычайный и Полномочный Посол Казахстана в Узбекистане справедливо заметил: «Яркая инициатива Президента Республики Узбекистан Шавката Миромоновича Мирзиёева по проведению консультативных встреч изменила судьбу Центральной Азии». Это глубокая и точная оценка.

 И здесь уместно подчеркнуть еще один важный момент. В политике инициатива — это норма. Но ее реальный результат, как правило, не всегда очевиден сразу. Однако в случае с той инициативой, о которой говорил казахстанский дипломат, ситуация иная: она действительно изменила облик региона и уберегла его от серьезных потрясений. Благодаря ей удалось избежать масштабного конфликта и стабилизировать обстановку в Центральной Азии.

Возникает резонный вопрос: почему бывает так, что инициативы некоторых политиков — даже если они не приносят реальных результатов — получают международные награды, включая Нобелевскую премию мира, тогда как к другим, по-настоящему действенным усилиям, относятся с недоверием или предвзятостью?

История знает немало примеров, когда за громкими миротворческими титулами и премиями следовали новые конфликты и войны. И в то же время мировое сообщество не всегда придает должного значения тому факту, что лидер такого ключевого государства, как Узбекистан, выступает с благородной инициативой, подкрепленной конкретной программой и выверенной политической доктриной регионального масштаба.

Я убежден: усилия, направленные на сохранение мира, укрепление устойчивого развития и стимулирование экономического роста в столь важном и чувствительном регионе, заслуживают самой высокой международной оценки — вплоть до Нобелевской премии мира.

История подтверждает: Центральная Азия всегда оказывала значительное влияние на судьбы четырех крупнейших цивилизационных ареалов — Китая, Индии, Ближнего и Среднего Востока, а также Европы через Россию.

Вклад выходцев из региона в становление и развитие великих держав бесспорен. Достаточно вспомнить империю Тимуридов, династию Великих Моголов в Индии, следы нашей культуры в китайской философии и науке.

Сегодня Центральная Азия вновь становится ключевым узлом в системе евразийских связей.

Через регион проходят важнейшие транспортные коридоры, соединяющие Восток и Запад, Север и Юг. Энергетический потенциал, демографические ресурсы, растущий внутренний рынок — все это делает Центральную Азию важнейшим игроком на глобальной арене. Особенно с учетом стремительного развития таких стран, как Китай, Индия и Пакистан, роль региона в обеспечении устойчивого роста и безопасности будет только возрастать.

Цивилизационная миссия Центральной Азии сегодня приобретает особую актуальность. Современный мир сталкивается с новыми вызовами: конфликты, вызванные непониманием между культурами, религиями, системами ценностей, становятся все более частыми. И именно Центральная Азия исторически была пространством межкультурного диалога. Мы одновременно являемся частью исламского мира и активными участниками ОБСЕ, а значит — обладаем уникальной способностью быть мостом между Востоком и Западом.

Это мультикультурное, толерантное пространство может стать моделью для глобального сосуществования.

В этом смысле политика, которую проводит Узбекистан, это не просто курс на развитие. Это вклад в формирование новой международной реальности, основанной на взаимопонимании, балансе интересов и уважении к многообразию. И это достижение, без всякого преувеличения, имеет не только региональное, но и глобальное значение.

— Садык Салихович, в чем, на ваш взгляд, сегодня особенно ярко проявляются очертания новой, самобытной узбекской дипломатии?

— Умение извлекать уроки из истории — одно из важнейших условий устойчивого развития и прогресса. Почему в прошлом государства, возникшие на территории Центральной Азии, и, в частности, Узбекистана, обладали мощью и авторитетом, сравнимыми с современными мировыми державами?

Поверить трудно, но в IX–XI веках дирхамы, чеканившиеся в Самарканде, обслуживали до 70% мировой торговли. Они были валютой своего времени — подобной нынешнему доллару. В исторических источниках говорится, что даже викинги в Скандинавии обменивали свою добычу именно на самаркандские дирхамы — настолько высокими были их авторитет и надежность. За этой валютой стояли экономика, интеллектуальный потенциал, наука, военная сила — все, что составляет суть мощного государства.

Как нам удалось достичь такого уровня? И почему мы это утратили? Ответ, на мой взгляд, очевиден: тогда в нашем регионе были созданы условия для масштабной торговли, научного обмена, культурной интеграции. Речь шла не просто о соседних городах или деревнях. Самарканд связывался с Византией, Кореей, Индией. Это было не просто движение товаров — это был обмен идеями, знаниями.

Для этого создавались и правовые, и институциональные, и инфраструктурные условия.

Именно благодаря этому и возник тот самый восточный Ренессанс.

Сегодня внешняя политика Узбекистана — это политика открытости, многовекторности и готовности к диалогу. До 2016 года мы, по сути, существовали за закрытыми дверями: границы с соседями были буквально заминированы, региональная торговля составляла всего 8%. Сегодня она выросла в несколько раз и достигла 11 миллиардов долларов. Это прямой результат внешнеполитической стратегии Президента — яркий пример того, как уроки прошлого могут вдохновлять настоящее.

Узбекистан больше не наблюдатель — он стал активным субъектом международных процессов. О нашей внешней политике знают, ее уважают. Ее отличают прагматизм, инициативность, устойчивость и четкая ориентация на результат.

Если раньше наша дипломатия была преимущественно реактивной — мы отвечали на вызовы уже по факту, — то теперь перешли к проактивной, упреждающей модели. Именно такой подход приносит стратегические победы.

Благодаря этой политике Узбекистан за последние 7–8 лет стал автором десяти резолюций Генеральной Ассамблеи ООН, принятых единогласно. Это уникальный результат даже для крупных государств.

И речь не о декларациях, оторванных от жизни. Это конкретные шаги, направленные на решение насущных проблем: преодоление последствий катастрофы Аральского моря, обеспечение устойчивого развития, поддержка парламентаризма, формирование консультативного формата диалога между лидерами стран региона. Все эти инициативы были выдвинуты Президентом Шавкатом Миромоновичем Мирзиёевым и получили широкую международную поддержку.

Мы недавно подвели итоги: только за последние годы Узбекистан выдвинул более 300 инициатив на различных международных и региональных площадках — не только в ООН, но и в рамках Шанхайской организации сотрудничества, СНГ, а также других форматов, связанных с Центральной Азией. Более трехсот инициатив!

Такие предложения не рождаются за один день. За каждой из них стоят глубокий аналитический труд, точные расчеты, осознание последствий и ожидаемых результатов. Все это наглядно демонстрирует весомый, системный, прагматичный и инициативный характер новой узбекской дипломатии.

Развитие государств, обладающих региональным статусом, всегда оказывает влияние на судьбу окружающих стран. И Узбекистан шаг за шагом превращается именно в такое государство. Это признается и на международном уровне. Более того, в последние годы мы наблюдаем еще один ключевой перелом: Узбекистан активно участвует не только в решении региональных, но и глобальных задач.

Когда мы говорим о трансграничных угрозах — мы имеем в виду те вызовы, которые не признают государственных границ. Ни одна страна, включая самую развитую, не способна справиться с ними в одиночку. Особенно это касается экологических рисков, миграционных волн, угроз безопасности.

Здесь нужны коллективные усилия. И Узбекистан, извлекая уроки из прошлого, предлагает такие усилия координировать. Это зрелый, дальновидный, ответственный подход. Подход новой дипломатии, которая соединяет принципы и прагматизм, историческое наследие и современные вызовы.

В основе этой политической доктрины и дипломатических достижений лежит не просто стремление сохранить мир, но и активное содействие его укреплению, продвижению региона к устойчивому развитию. Саммит «Центральная Азия — Европейский союз», проходящий в эти дни в Самарканде, — логическое продолжение этой идеи, ее убедительное подтверждение.

Проводимый под председательством нашего Президента, саммит стал не только символом сближения Европы и Азии, но и наглядным свидетельством того, что новая узбекская дипломатия вышла на качественно иной уровень.

Саммит, организованный под девизом «Инвестиции в будущее», демонстрирует, что внешняя политика Узбекистана основывается не только на экономических интересах, но и на цивилизационных, гуманитарных, общечеловеческих принципах. Участие в мероприятии лидеров Европейского союза, президентов стран Центральной Азии, глав международных финансовых институтов ясно показывает:

Узбекистан занял свое достойное место в новой геополитической архитектуре мира.

Доктрина главы нашего государства Шавката Миромоновича Мирзиёева сегодня превращается не только в региональную, но и в глобальную политическую платформу.

Это уже не просто стратегия для Центральной Азии — это путь к устойчивому развитию и цивилизованному диалогу на пространстве от Афганистана до Европы. Самаркандский саммит стал практическим воплощением этой идеи, выражением новой политической философии.

Это новый этап становления Узбекистана как самостоятельного и влиятельного политического субъекта на международной арене. И, без сомнения, это историческая победа политической доктрины Президента Шавката Миромоновича Мирзиёева.

— Садык Салихович, благодарю вас за столь глубокую и содержательную беседу!

Беседовал главный редактор

газеты «Ишонч» и «Доверие»

 Хусан ЭРМАТОВ